Nigdy od ciebie, miasto, nie mogłem odjechać

Симонас Даукантас

Цифровое изображение слева изображает уже упоминавшегося ранее Симонаса Даукантаса во дворе Симонаса Даукантаса. Возможно, для более адекватного представления не помешает снабдить изображение того же воспитанника императорского Виленского университета самой блестящей его поры фигурами нынешних студентов в студенческих шапочках и университетских майках, в роли пятикопеечной монеты или спичечного коробка, – должно быть, активисты из студенческого представительства филологического факультета, исполнявшие различные важные функции в четверг 23 июня, в день вручения бакалаврских дипломов филологам. 

Студенты для масштаба

При вручении, между прочим, присутствовали и даже отчасти в оном участвовали норвежский и польский послы. Януш Сколимовский и в воскресенье 26 июня в побывал в университете, где во дворе Сарбевия торжественно открывалась доска в память Чеслава Милоша. Случилось это без меня грешного, но с Далей Грибаускайте (зачеркну ее, впрочем, за оголтелый лукашизм и беспринципное отношение к массовым фальсификациям результатов выборов, таким же массовым репрессиям и нарушениям прав человека в соседней стране), министром Арунасом Гелунасом (старый привет коего Екатерине Ла только на днях передал, наконец), Витаутасом Ландсбергисом и других, которых можно разглядеть в фоторепортажах. 

Nigdy od ciebie, miasto

Автор мемориальной доски с барельефом Арвидас Алишаускас, как в одном месте написал Виктор Денисенко (упоминаний автора больше нигде не нашел; автор Даукантаса тоже не самый известный, а что уж говорить о том, кто в наши дни создал его бронзовую или под-бронзовую реплику). И текст на польском, литовском и латинском языках – знаменитая строка Nigdy od ciebie, miasto, nie mogłem odjechać. А дальше было Długa była mila, ale cofało mnie jak figurę w szachach, etc. Июнь пролетел как сумасшедший, впрочем, ничем не уступая в этом отношении маю, и вот сегодня – Finis semestri.

Из истории Вильнюсского университета

Simonas Daukantas

Сегодня практически на моих глазах на месте, пустовавшем после снятого месяц-другой тому назад старого, какого-то чуть ли не цементного, Симонаса Даукантаса, исписанного временем и ах и ах как много, во дворе Симонаса Даукантаса водрузился новый Симонас Даукантас, тех же форм, но чуть ли не бронзовый. Его надо, во-первых, освятить, во-вторых, обмыть, а то висеть, тьфу-тьфу-тьфу, не будет. А в воскресенье во дворе поэта Сарбевия, на том здании, где в бывшей квартире достопамятного архитектора Шульца располагается деканат филологического факультета, будет торжественно открыта мемориальная доска в память поэта Чеслава Милоша. Ее по-хорошему тоже не мешало бы, во-первых, освятить, во-вторых, обмыть. А то висеть не будет. Тем более, что, сколько помнится из разговоров с Александром Фьютом, в студенческие годы Милош был отнюдь не таким, каким он мог бы рисоваться, например, из «Города без имени» и на филологии, то есть на тогдашнем гуманитарном отделении, на полонистике, ему не очень-то понравилось (да и в целом не очень высоко о тогдашнем университете он отзывался: заведение новосозданное, без традиций, профессура с бора да сосенки, и проч.), скучные лекции да экзальтированные барышни, — чего хорошего, спрашивается? Оттого и перевелся. То ли дело ходить по ближним и дальним окрестностям, плавать по рекам на байдарках или на чем там они с Теодором Буйницким плавали, в здоровом теле здоровый дух и все такое прочее. Но другого университета у него не было. А у университета другого нобелевского лауреата.

Tutti frutti

Отражение

Брюссельский аэропорт отличается особым бельгийским зверством, позиционируя себя 100%но свободным от табакокурения, и Отец небесный миловал особенно там не задерживаться. При виде Альп сверху в голову лезут непутевые мысли про императора Павла, пославшего зачем-то Суворова переходить через них. Стоя на Фондамента деи Фрари неподалеку от восхитительной базилики Санта Мария Глориоза деи Фрари, оставил отражение себя грешного в венецианских стеклах по ту сторону Рио деи Фрари.

Деталь

В сложную оптическую конструкцию уместились силуэты за витриной какого-то заведения с едой и питьем, чуть ли не тоже Фрари. Поразительные старухи нищенки, бормочущие per favore, per favore, словно в сериале про комиссара Каттани. Bronto, - ответила на звонок Даниела Рицци, опять же оттуда. La Piovra. И нахальный негр, таскающийся по кафе какой-то американской сети рядом с той же Мария деи Фрари от столика к столику. Проблемы и перспективы изучения русского зарубежья, Петр Мицнер, выставка Дмитрия Александровича Пригова на Дорсодуро 3246, здешняя топонимика (Calle del tabacco и все такое), святой Христофор и святой Рох, разнообразные красоты достойны, конечно, отдельного разговора, на который вот уже которую неделю времени не находится. 

Клетка для курильщика

В венском же аэропорту предаваться пороку табакокурения можно, но позволяется делать это в специальных стеклянных клетках с дырочками прогрессивной австрийской системы Smoke Free System, которая освежает воздух и вообще все что можно вокруг во всем якобы здании, что выглядит с непривычки унизительно. Представь себе: стоит в пространстве клетка, и в ней эдакой рептилией выставляется на обозрение изможденный курильщик. 

Эстонские матрешки

Не менее странно и, если честно, то, пожалуй, и уродливо выглядят ручки у эстонских матрешек, налетевших на компанию филологов и отчасти в чем-то даже где-то семиотиков на улице Вене (последнее совершенно закономерно) близ Никольской церкви, что имело место в Третьи Лотмановские дни. Они сперва взяли в тиски Вадима Парсамова, а потом его же и Татьяну Кузовкину. Но отважных филологов и даже в чем-то семиотиков не только матрешками, но и брюссельским аэропортом не испугать. Из других же экзистенциальных опытов замечу, а то забуду, якобы мороженое из белого пива с карамелью в Ауле, каковое оказалось таки просто сливочным. И как после этого верить меню?!