Гетероглоссия

Лапу

Признаться, воспоминаний Николая Бахтина не читал. Может быть, есть там что-то любопытное виленское. А по обрывочным сведениям представляю себе, что Бахтины жили то в Никодимском переулке, то на улице Тамбовской. Улица Тамбовская носит ныне имя Антония Вивульского, что, конечно, просто объясняется тем, что там некогда начал было строиться грандиозный железобетонный костел Сердца Иисуса по его проекту. Оставалось только кровлей покрыть, и там уже богослужения шли после войны. Но советы таки его разобрали и выстроили взамен Дворец культуры строителей. 

Костел Свв. Никодима и Иосифа

А Никодимский переулок сейчас почему-то улица Лапу, улица Листьев. Ну да, деревья там растут. Но мало ли где еще они растут. Непонятно. Но и Nikodemo gatvė ее уж вряд ли назовешь: от иезуитского костела первой четверти XVII века во имя свв. Никодима и Иосифа Аримафейского остались только заброшенные стены. Он сгорел в конце XVIII веке и долгое время оставался в развалинах, потом переделан был в жилой дом, который и «по настоящее время сохраняет следы прежняго своего назначения», как писал в своем путеводителе по Вильне Флавиан Добрянский.

Костел Свв. Никодима и Иосифа

К тому времени, т. е. к началу прошлого века, здание принадлежало женскому духовному училищу для здешних дочерей священников (оно неподалеку располагалось, на Островоротной 12, между Свято-Духовом монастырем и костелом Св. Тересы). Что было потом, не знаю. Общежитие? Склад? А сейчас черт знает что. Но фасады с барочными волютами радуют глаз. Вот откуда-то отсюда, из Никодимского переулка, и ходил Миша в свою Виленскую первую гимназию, проходя Острую браму (где вчера мое бедное воображение поразили польские байкеры), шел по Островоротной, минуя Ратушную площадь, спускался по Большой до поворота налево, у высоченной колокольни, в Благовещенскую улицу, а там-то его уже с нетерпением поджидали учителя, чтобы научить чему-нибудь хорошему.

Онейрический мотив

Витовт выбирает место для храма в честь Анны

То, что Вильнюс приснился князю Гедимину, — факт общеизвестный. Онейрические мотивы присутствуют также в целом ряде других текстов, связанных с Вильнюсом. Определенный интерес должна представлять своего филиация генерального мотива в сюжетах, в которых во снах являются отдельные объекты города. Один из таких примеров — исторический роман Сергея Минцлова «Орлиный взлет» (Рига: Типография „Star“, 1931). В эпилоге его повествуется о том, как на самом деле появился костел Святой Анны, и сцена иллюстрирована художником Александром Апситом:

    По окончании шумных торжеств и разъезда высоких гостей Вильна сразу стала казаться вымершей. Витовт в первую очередь занялся восстановлением всего разрушенного во дни усобиц и, в один из особенно любимых им ясных сентябрьских дней, вздумал прогуляться пешком вместе с Анной и направился вниз по откосу горы; их сопровождал переваливавшийся, как медведь, неизменный Махмут.

    Тропка вилась через редкий лесок позади стены нижнего замка прямо к городу; дышалось свежо, клены и плакучие ясени стояли все в пурпуре и в золоте; землю покрывала желтая пелена из опавших листьев; Вилейка синими пятнами проглядывала сквозь деревья.

    Впереди чернело пожарище; Витовт свернул влево от него и заметил, что Анна отстала и озирается с недоумевающим видом.

    — Что ты ищешь?.. спросил князь, остановившись.
    — Не ищу, а нашла!.. отозвалась она: — поди-ка сюда, ко мни!
Витовт поднялся на холм, на котором находилась Анна.

    — Помнишь мой сон в Мариенбурге?.. я видела небольшую горку и ты будто бы складывал на ней стену из кирпичей?.. Вот это место!.. она указала рукой на землю под собой: — и замок отсюда виден... все точь-в-точь, как во сне!.. голос ея звучал взволнованно.

    Витовт обнял жену.

    — Твой сон вещий!.. произнес он: — пусть же этот холм послужит подножием для памятника в твою честь! Это будет мое спасибо за всю твою неизменную любовь и поддержку, которые я всегда имел от тебя!

    Зарумянившаяся Анна молча прижалась к мужу.

    Витовт сдержал свое слово: близ Замковой горы выросло сперва деревянное, а впоследствии одно из прекраснейших в мире готических зданий — костел святой Анны. Он не велик, воздушен и до того строго-хорош, что Наполеон в 1812 году долго любовался им и сказал, что если бы было возможно, он поставил бы его себе на ладонь и увез во Францию.

С. Р. Минцлов. Орлиный взлет. Исторический роман. Удостоен награды на литературном конкурсе в честь Витовта Великаго. С портретом автора и 12 оригинальными рисунками художника А. Апсита. Рига: Типография „Star“, 1931. С. 200—201.

Лукишская площадь в Bubble day

Бурбуляторюс XV

Как обычно бывает в весенне-летний сезон каждый второй понедельник, количество человеческих существ разных возрастов, полов, вероисповеданий и профессиональных занятий на каждый квадратный метр Лукишской площади, носившей лет сорок имя Ленина (до войны с 1936 года называлась, если ничего не путаю, именем Юзефа Пилсудского), резко подскочило к вечеру. Там, где проходили «праздничные демонстрации, парады и митинги трудящихся» (Антанас Папшис. Вильнюс. Вильнюс: Минтис, 1977. С. 89), или ничего не проходит, или Burbuliatorius, с испытаниями различных девайсов для пускания и выдувания мыльных пузырей и упаковкой ветра. 

На фоне Св. Филиппа и Иакова

Испытания приобретенного на днях Spara bolle прошли успешно. Об этом свидетельствуют, в частности, фотографии Линаса Василяускаса, Виктории Самаринайте и других добродетельных фотодокументалистов. Сам же больше мыльные пузыри пускал, чем фотографировал. Но все равно с десятка два снимков набралось. Загрузил их, по обыкновению, без разбора, а частично использовал в одном посте под названием Bubble day XXV. В путеводителях по Вильнюсу советской поры площадь называют одной из самых больших (4 га) и красивых в Вильнюсе. 

Классицистские фонари

Она была приведена в порядок и благоустроена в 1952 году, «к празднованию двенадцатой годовщины восстановления Советской власти в Литве», по проекту архитектора Владисловаса Микучяниса (1913—2000). Архитектора, несмотря на литовское имя, безоговорочно к представителям литовской национальной школы архитектуры, если таковая есть, никак не отнесешь: уроженец Санкт-Петербурга, он окончил Ленинградский институт инженеров коммунального строительства (1937) и до 1944 года работал в Ленинграде, а с 1945 был главным архитектором Вильнюса; один из его проектов — возведенное в 1947 году и в 2000 разобранное здание Русского драматического театра (уж скоро и забудется, где оно было там, на нынешней Йогайлос). 

Bubble day

Классицистские фонари и такие же симметричные дорожки в бордюрах, усыпанные каким-то красным песком, в перекрестке которых возвышалась на постаменте из красного гранита статуя вождя работы скульптора Николая Томского. Никак не соберусь проверить по старым фотографиям или в парк Грутас специально с научными целями съездить, действительно ли Ленин стоял в женском пальто — пуговицы застегиваются не слева направо, а справа налево, как утверждалось в повести Григория Кановича «Шелест срубленных деревьев».   

Парное пузырение

В 1991 году памятник был демонтирован; с тех пор не идут мимо площади колонны демонстрантов, и только в старой книжке прочитаешь: «здесь у памятника В. И. Ленину дают торжественную клятву быть настоящими ленинцами. По вечерам, когда зажигаются фонари, здесь всегда полным-полно народу» (А. Медонис. Туристу о Вильнюсе. Вильнюс: Минтис, 1965. С. 141). Первому свидетелем не был, но готов поверить; второго и не наблюдал, и не верю. А в наши дни нанотехнологий и интернетов над теми же дорожками и теми же фонарями, над газонами и кустами по вечерам каждого второго понедельника, на фоне старого доминиканского костела Святых Иакова и Филиппа разлетаются мыльные пузыри и вороны.

Прибалтийские русские: история в памятниках культуры

Один из авторов

 История для меня грешного началась в апреле 2008 года, когда Александр Гапоненко, президент Института европейских исследований (Рига), предложил принять участие в подготовке и реализации проекта, приуроченного к 300-летию включения Лифляндии и Эстляндии в состав Российской империи (1710). Предполагалось составить и выпустить каталог памятников материальной культуры, связанных с жизнью русских в балтийских странах Балтии, и провести научную конференцию. К сожалению, по разным причинам не удалось привлечь к работе некоторых предполагавшихся историков, краеведов, авторов публикаций о православных храмах Литвы. А конференция («Памятники русской материальной культуры в странах Балтии. 1710—2010») состоялась осенью 2009 года, когда работа над изданием практически завершалась: правильнее было бы нам еще в начале собраться на рабочем семинаре и обсудить, какие объекты и на каких основаниях включать, по какой схеме и в какой манере описывать. Тем более, что знакомый с незапамятных 1990-х годов Юрий Мальцев и его коллега Коробов из Общества охраны памятников русской культуры в Эстонии давно стали экспертами по части выявления и грамотного описания объектов культурного и исторического наследия. 

Презентация на Раугиклос 25

Среди авторов книги (и участников той конференции) оказались и другие старые знакомые — рижане Анатолий Ракитянский и Олег Пухляк, Михаил Петров из Таллина. Себе отвел роль координатора и редактора, постаравшись статьи распределить, между прочим, среди бакалавров русской филологии и тогда еще студентки Александры Самойленко, Анны Мороз, Юли Кузинковайте (на снимке вверху), не без надежды на то, что, может быть, втянутся и вырастут в специалистов по этому делу. Книга вышла весной, а в понедельник наконец увидел ее живьем. Она приняла все-таки форму отнюдь не каталога, как мне воображалось, и очерки объектов оказались сильно подредактированными, приобретя налет беллетризованности. Надо ли говорить, что это не совсем то, на что надеялся. 

Прибалтийские русские

К важным недостаткам можно отнести отсутствие указателей: напрашиваются, помимо именного, указатели предметный и местностей. Режет глаз «Дворец Зубовых в Шауляе» (с. 200), при том, что по соседству (склонением в единственном числе все же удивляет) «Парк графа Зубова в Шяуляе» (с. 208). Или вот, среди неизбежных опечаток, подпись под фотографией Репнинской часовни у входа в парк Вингис: «Родовая часовня на кладбище Висагинас» (с. 172; имелся в виду таки Вингис, очевидно). Нетривиальна структура: внутри каждого из пяти хронологических разделов объекты разнесены по современным административно-территориальным единицам, так что Дерптский университет, памятники Барклаю де Толли или академику Карлу Бэру в Тарту искать надо в Лифляндской губернии, где по соседству рижские здания, отдельно от ревельских Екатериненталя, могилы Крузентштерна и Свято-Никольской церкви (Эстляндская губерния), а режицкие и динабургские объекты числятся, естественно, по Витебской губернии.

Интервью Первому Балтийскому

Библиографическая инфо: «Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710–2010)» (Рига: Институт европейских исследований, 2010; 736 с.). Под общей редакцией А. В. Гапоненко. Вводные статьи А. В. Гапоненко, П. М. Лавринец, Ю. П. Мальцев. Редактор О. О. Язев. ISBN 978-9934-8113-2-6.

Кроме того, перечисление (неполное) описанных объектов и авторов. Накануне презентации в Вильнюсе наговорил для радио, но вовремя не слышал и в архиве передач сейчас не нахожу; появится со временем, наверное. Что и как показал Первый Балтийский, тоже не видел. 

Публика

Публики собралось, как для знойного августовского дня, порядком (о прессе, спасибо, Нина Мацкевич похлопотала); привезенные Александром Гапоненко проездом из Калининграда все 35 штук книг были стремглав разобраны (остаюсь должным авторскими экземплярами Ирене Некрашене в Шяуляй, Римантасу Жиргулису в Кедайняй, Римгаудасу Рилишкису в Маркучяй). Комментарии по поводу презентации см. в Дельфи и «День за днем», а в Фотобанке Владимира Царалунги-Морара симпатичный фоторепортаж. «Экспресс-неделя», «Литовский курьер», «Живой колос» еще, может быть, отзовутся; Регина Лаукайтите собралась для "Knygų aidai" отзыв писать (журнал с периодичностью в два месяца, если не больше, так она еще семь раз может передумать).   

Faustino Rivero Ulecia и Spara bolle

Прибалтийские русские

Предусмотрительно и заблаговременно озаботившись предстоящей презентацией книги «Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710—2010)», провел чуть ли не два часа в супермаркетной прохладе, главным образом в непроизводительном и малоэффективном выборе вин. С водкой, например, всегда намного понятнее. В конце концов остановился на испанском сухом белом и таком же красном. Но разве можно было не помнить об очередном bubble day в ближайший понедельник (тем более юбилейном пятнадцатом и, кажется уже не только в Вильнюсе, Каунасе и Лондоне, но и Дублине)? 

Спара болле

Ноги сами так и ведут к полкам с известного рода товаром. И рядом со знакомыми Miracle Bubbles наметанный глаз тут же обнаруживает Spara bolle. Чтоб понятнее было, это такой Soap bubble shooter как бы итальянской «лафермы» Villa Giocattoli, вселенского лидера в сфере производства игрушечного оружия, китайской, конечно, продукции, по-русски сказать пузыремет. Восемь литов, и готичненькие космические  крылатые монстры в клешах на картонке.  Рукоятка мелковата, практически на три пальца от силы. Видел их в деле у племянницы в руках. У нее оружие, кажется, быстро стрелять перестало. Может быть, мне больше повезет.

Исполком Сталинского района

  После войны в этом доме (улица Басанавичяус 15) располагался исполком Сталинского района. Район потом стал Октябрьским. А здание сооружено, как предполагается, по проекту Тадеуша Марии Ростворовского — удивительное буйство декора: коринфские капители пилястров, лепные гирлянды по фризу, скульптурки ангелочков, поддерживающих щит отсутствующего герба, и прочее, чему уже и слов не подберу.

Бичюнас и Казань

Витаутас Бичюнас

На досуге цинично отсканировал из любимой книжки Ляонаса Гудайтиса шарж Пятраса Калпокаса, изображающий «Паука девяти ремесел» Витаутаса Бичюнаса (Spaktyva. 1927. Nr. 23-24). Тот и в самом деле и в Сейм избирался (от крикдемов, между прочим), и в театральной критике подвизался, и драматург, актер, сам себе режиссер, стихи писал (если не ошибаюсь, первые опыты на русском), драмы сочинял (между прочим про «Грюнвальденскую битву»), сотрудничал как ковенский корреспондент с рижской «Сегодня», декорации писал и иллюстрации к книгам рисовал. Из разряда чудес и знамений, конечно, таинственная Дружина воздушных скаутов (Oro skautų draugovė), основанная им в 1939 году, хотя всего-то, может быть, отряд скаутов, увлеченных планеризмом и прочим воздухоплаванием, обучающийся оказывать скорую помощь, ставить палатки и разжигать костры на лету. Советы его, конечно, расстреляли в Северо-Уральском исправительно-трудовом лагере в Сосьве Свердловской области.

Художественная школа

Под это дело в очередной раз удивился: каким ветром его из Шавель Ковенской губернии задуло в 1912 году в Казань учиться в Казанской художественной школе? Основали ее, как известно, воспитанники императорской Академии художеств в 1895 году; она в некотором роде и сейчас продолжается Казанским художественным училищем имени Н. И. Фешина. Но как Бичюнас узнал о нем, и почему решился туда ехать, какой-то стимул было, кто-то надоумил? И на какие деньги жил, чем вообще в Казани занимался четыре года? Он не первый был там литовец. Может, художник Йонас Янулис (тоже из-под Шавель, окончил Казанскую художественную школу в 1913 году) приезжал на каникулы и рассказы соблазнительные рассказывал: «Слушай, Витук, давай в Казань, там Волга, барышни и учителя палитрами не дерутся». Сам Бичюнас в корреспонденции "Lietuvos žinios" (1915. Geg. 17 / 30. P. 3) писал, мол, "Kazaniaus dailės mokyklą" "baigė pirmųjų eilėje Albertas Stonis iš Liepojos". И кто этот Стонис, литовец из Либавы? Так все и останется покрытым мраком: не пойду же бороздить подробности ранней биографии Бичюнаса. А жаль.