Колбаса в ведре

Упаковка ветра на фоне костела

Вторая половина понедельника в нашем лесочке подходила к середине, когда подойдя к остановке обнаружил на скамейке у остановки невысокого дядечку в сереньком пиджачке, джинсах, с стильными бачками, морщинистым лицом и черным пластмассовым ведром. Он сидел, сидел, а потом поднялся, подошел, покачиваясь, неверным шагом и спросил, а где это он и не Жирмунай ли тут? Новая Вильна, говорю, замечая в черном пластмассовом ведре красную длинную надкушенную колбасу. А где в Новой Вильне, поинтересовался он, и где здесь винно-водочный завод?

Юлюс пакует ветер

Тут мне грешному нечего было сказать, и он проковылял куда-то вдаль, постоял, пошатался, потом вернулся к остановке и сел в подошедший автобус. Доброго тебе пути, дядечка! Да не оставит тебя какой-нибудь подходящий святой своим попечением и выведет тебя на благой путь.

XXV Бурбулятор

А я отправился на Лукишский луг, где полюбовался, как замечательно упаковывают ветер Катя и Юлюс, и сам попускал мыльные пузыри; это был 25-й бурбулятор. С радугой, внезапно поднявшейся огромной стаей несчитанных ворон и дождиком, который быстро положил конец этим летним городским радостям. 

Scutum Sobiescianum

Памятник королю Яну Собескому

Живешь как в лесу и, конечно, знаешь, как славный наш иезуит астроном Мартин Одляницкий-Почобут сконструировал специальное созвездие Телец Понятовского в честь короля Станислава Августа, по гербу Понятовских, но оно не прижилось, не получило признания астрономической общественности. А вот данцигский = гданьский астроном Иоганнес Гевелий, он же Ян Гевелиуш, удостоил славного нашего короля Яна Собеского, — того, который турок под Веной разбил вдребезги, в память о чем в Литве водка выпускается, ничего плохого о ней сказать не могу, — созвездием Scutum Sobiescianum, и это единственный, оказывается, герб на небосводе и по сей день можно наблюдать, говорят, лучше всего в июле, в южном полушарии, — об этом ни сном ни духом. 

Podhajce, Bracław, Mohylów, Kalnik, Krasnobród...

Гевелий созвездие по случаю победы при Вене и назвал; между тем у Собеского еще два десятка побед случилось, как выясняется из плиты с названиями и датами на постаменте памятника Яну Собескому в Гданьске. Cозвездие называлось первоначально Scutum Sobiescianum, Щит Собеского, в форме его герба Янина — по виду герб и выглядит как щит, вот как в сердцевине герба Речи Посполитой (два Орла и две Погони) на постаменте. До войны памятник стоял во Львове, и после войны коммунисты задумали было переделать его в памятник Богдану Хмельницкому.

Корона, Орлы, Погони, Янина

А что? Памятник похож на микешинского гетмана в Киеве, голову поменять — и готово (то, что в молодые годы Ян Собеский воевал с войсками Богдана, придавало бы такой конструкции особую пикантность). Но потом передумали и увезли сперва в Вилянув, потом в Гданьск. Надпись Królowi Janowi III miasto Lwów при коммунистах от народа, конечно, скрывали, чтобы народ не ломал себе голову, почему город Львов поставил памятник королю не у себя, а в Гданьске. В 1989 году, когда все стало становиться на свои места, — в смысле коммунисты перестали заботиться о головах народа, потому что в рамках свободных выборов их, конечно, послали туда, куда обычно посылают коммунистов как только они перестают пользоваться танками и пулеметами и куда в наши дни обыкновенно посылают папу Коли (вот и кричалка такая старинная, еще с прошлого века, есть, для рифмы: «Беларусь — в Европу»), таблица тоже стала на свое место.

Яблоки

По близости мы еще видели Дерево Тысячелетия (Drzewo Millenium, это Гданьску столько лет), странную скульптуру Петра Твардовского „Gdzie jesteś?“ на Дровяном рынке (Targ Drzewny), Золотые ворота (Brama Złota) в утренней дымке, Верхние ворота (Brama Wyżynna) в ремонте, фасад Большого арсенала со стороны Угольного рынка (Targ Węglowy), между прочим с запоминающейся фигурой казака, больше похожего на рыцаря, и отрубленной во Львове, кстати, головой Ивана Подковы, и на трамвае уехали к морю, в такое место Бжезно. Омочили ноги в этой части Балтийского моря, пройдясь по линии прибоя, удивлялись яблокам, собирали алычу, а потом пилили немереные километры по аллеям Иоанна Павла и Грюнвальдской.

От Каноней к Гераклу

Ulica Kanonia w Warszawie

Улица Каноня, говорю, примечательна своими нетипичными для Варшавы фасадами, характерными скорее для северных приморских городов. Взять ту же улицу Длугу или Длуги Тарг (различать их не умею) в Гданьске, например. И сравнить с Каноней. Если уж зашла речь о сравнениях, то полезно сравнить катастрофическую ситуацию со свободой панорамы в балтийских странах с благодетельным положением FOP в польском государстве.

Ulica Długa w Gdańsku

В отличие от чудовищных законоустановлений по копирайту Латвии, Литвы, Эстонии, касающегося архитектурных сооружений, памятников и прочих авторских объектов в открытом пространстве, польский закон 1994 года дарует практически безграничную свободу панорамы. Так что можно публиковать где хочешь не только непонятного своим посланием «Силача» Станислава Чарноцкого на Гнойной горе (в эту свалку закапывали по шею сифилитиков с убеждением в целебных свойств гниющего мусора — хорошо, что ничего этого не знал, когда мы там немножко потоптались, вдаль на Вислу посмотрели), открытого в 1908 году, но и, гораздо более поздние, да хоть сегодня установленные. 

Силач

Например, памятник битве за Монте Кассино (безголовая белая Ника высотой в 12 метров, скульптора Казимежа Густава Землы), открытый в 1999 году неподалеку от сада Красиньских. И не надо ждать, пока пройдет сколько там надо лет со дня кончины авторов, и проч. А вот фотографии практически всего рижского югендстиля, например, по смыслу зверского латвийского закона, нелегальны. Как постиг из польской Википедии, памятник железобетонный, покрытый каррарским мрамором, вес самой колонны Ники 70 тонн, весь памятник — 220 тонн, под ним серьезный фундамент и глубоко вбитые сваи.

Pomnik Bitwy o Monte Cassino w Warszawie

«А что это, — говорю, — не попадаются нам какие-нибудь интересные граффити?» И тут как тут на аллее Иоанна Павла II колоссальные, на всю стену дома, солдаты. На досуге их можно в другом месте посмотреть. «Золотые террасы» (в том же самом почти что месте тоже видно, как это выглядит), под рукой paragon fiskalny заведения „Italian Corner“: spaghetii Bologhnese 16,50, sola (рыба такая бывает) 19,99, risotto z kurczakiem 18,90, herbata 5,00, — чтоб была польза от сих заметок туристам и паломникам. Помпезные фасады Маршалковской, представление из жизни насекомых, музыкальный спектакль Яна Бжехвы Pchła Szachrajka, где эта самая Pchła дурила комара и еще кого-то насекомого пением под фонограмму, но обман, как это в сказках обычно бывает, назидательно раскрылся, потом издалека замечательный белый неоготический костел Спасителя с двумя грациозными башнями на площади Спасителя (похожий в Даугавпилсе, кстати), и от нее аллеей Вызволеня в сторону Уяздува и Лазенок. 

UFO

По дороге попался еще «летний центр культуры» UFO (Unexpected Fountain Occupation, — а вы что подумали? — с девизом Warszawa stolica kultury forever) у аллей Уяздовских, в самом деле в котловане из-под недействующего бассейна — кавярня, маленький бассейн и торговля книжками, бижутерией и черт знает чем, про которую Лариса сказала было, что это блошиный рынок, а Алеша резонно стал спорить: блошиный рынок — это когда дешево продают старые вещи, а это художественная акция, на которой хипстеры дорого продают какую-то ерунду.

Всякая ерунда

Эталон Самсона для меня грешного с детских лет золотой силач Петродворца, с таким характерным движением. И Самсон в Лазенках мне бы показался каким-то скованным, что ли, только это вовсе не Самсон, а Геракл. XVIII век, долго без головы стоял, пока скульптор Веслав Винклер не приделал ему голову, для которой моделью послужила голова работника Лазенок, по имени Станислав, о как! То-то, смотрю, как-то странно она держится на туловище. Красивый классицистский дворец на острове, вода, утки, павлины и здоровенные рыбины, красивые скульптуры, опять же солнечные часы.

Геракл

Самое же удивительное впечатление доставили два павлина и пава на сцене амфитеатра, тоже конца XVIII века, произведение Яна Христиана Камсетцера, придворного архитектора Станислава Августа. Не могу рассказать, это показывать в лицах надо, как павлин и пава часами, казалось, стояли друг напротив друга, в гляделки играли, иной раз поворачивая и ушагивая к краю сцены. А другой в стороне время от времени кричал ужасным своим павлиньим голосом что-то, иной раз проходя было на сцену, но потом ретируясь. А те ему тоже что-то такое вразумляющее отвечали. И опять, и снова. И так часами.

От памятника Пилсудскому к Каноней

Решетка памятника Адаму Мицкевичу

Полюбовавшись сменой почетного караула у Могилы Неизвестного Солдата, предался возвышенным, но кратковременным размышлениям у плиты на площади Юзефа Пилсудского, где папа Иоанн Павел II и полмиллиона поляков свершили мессу в 1979 году, и он тогда сказал слова про Дух, который снизойдет и изменит облик земли, этой земли, и их поняли так же правильно, как и другие его слова, мол, не бойтесь, — и оно и началось: Гданьск, Валенса, «Солидарность». От памятника маршалу Пилсудскому прошли к Краковскому Предместью, где Ларису развлек притомившийся гость Варшавы на скамейке, которого разбудила Straż miejska, а меня грешного навороченная ограда навороченного памятника Мицкевичу и мемориальные таблички про Шопена, POW и Реймонта. 

Евангелист Лука костела Святой Анны

Живешь как в лесу и не знаешь, что нобелевский лауреат Владислав Реймонт, оказывается, был еще и портным (mistrz krawiecki) и член соответствующего цеха, о чем гласит мемориальная таблица на доме № 41 по Краковскому Предместью. У меня грешного в трудовой книжке было запись в одном месте про маляра четвертого разряда, в другом — про матроса-спасателя, но красить чего-нибудь или кого спасать на водах, если честно, то лучше мне не поручать, так что, в отличие от Реймонта, который в случае литературного неуспеха без своего портновского куска хлеба б не остался, вишу практически на волоске. От этих тягостных размышлений отвлекут разве что Якуб Мональди (вообще-то на своей итальянской родине Джакомо), зарабатывавший своим скульптурным искусством в Польше при последнем польском короле Станиславе Августе, и Францишек Пинк или Бинг, венский уроженец (вообще-то на своей австрийской родине Франц).

Святой Августин костела Святого Мартина

Они изготовили для ниш костела Святой Анны (классицистский, стоит там, где Краковское Предместье вливается в Замковую площадь) статуи четырех евангелистов удивительно непропорциональные, — все как на подбор коротконогие и длиннорукие. Но, может быть, это непредусмотренный творцами эффект расположения в возвышающихся над уровнем зрителей нишах? Стой они на земле, так и выглядели бы нормально?Такой же длиннорукий оказался святой Августин в нише костела Святого Мартина на Пивной, — кстати говоря, того же Яна Ежи Плерша, что и География, Слава и Юпитер с Венерой в Саксонском саду (еще недавно статуй Августина и Станислава по обеим сторонам входа в храм не было, их осенью 2009 года реконструировали по цифровым моделям на основе довоенных снимков и на средства сестер францисканок).

«Не были б поляки», — справедливо заметила Лариса по поводу рекламы чудесных аутентичных и эффективных травок отца Гжегожа Сроки у базилики Святого Иоанна Крестителя (по костелу, собственно, улица Свентоянская получила свое имя; угадай с трех раз, отчего улица Пивна называется Пивной).

Zioła ojca Grzegorza Sroki

А как же! — Взять, например, того же варшавского василиска, которого одолели, как известно, в подвале на примыкающей к Рынку Старого Города улице Кривое Коло при том же короле Сигизмунде Августе, при котором и нашего виленского василиска извели, по одной версии с помощью руты, по другой — зеркала. В нашем лесочке использование василиска пошло главным образом по части краеведческой литературы плюс стихи Чеслава Милоша и Айдаса Марченаса, повесть Макса Фрая, романы Ричардаса Гавялиса и Кристины Сабаляускайте. 

Restauracja Bazyliszek

А варшавяне доблестно использовали гастрономически-коммерческий потенциал своего василиска, что выражено успешной, должно быть, деятельностью ресторана „Bazyliszek“ (и целой сети ресторанов в Польше и за океаном).

Kanonia в столичном городе Варшава — не столько улица, сколько небольшая площадь, треугольная, а названием, как пишут в интернетах, обязана канонии, то есть домам каноников варшавской капитулы, окружавших некогда бывшее тут кладбище. В одном из этих домов жил в канувшие в Вислу годы Артур Оппман, между прочим обработавший легенду о варшавском василиске. 

Dzwon odlany przez Daniela Tyma

В окнах второго этажа другого дома внимание просвещенного путешественника уже в наши дни не может не приковать надпись PA RT IA KO BI ET. А в центре placyku стоит колокол, отлитый в 1646 году тем же Даниэлем Тымом, который и статую короля Сигизмунда Вазы для колонны Сигизмунда Вазы отливал, открыточной, что на Замковой площади стоит. Еще Каноня примечательна, во-первых, одним самым узким в Варшаве и в Европе, как пишут в интернетах, фасадом шириной в два метра (уловка против налогов, которые взимали по ширине фасада); во-вторых, своими нетипичными для Варшавы фасадами, характерными фасадами ганзейских городов. Пошуровал бы по своим закромам, так показал бы похожие фасады Риги или Таллина. Но лучше из свежей добычи: взять ту же улицу Длугу в Гданьске, например. И сравнить с Каноней.

Ogród Saski

В память об августе 1920 года

Спросонья забыл план Варшавы в рюкзаке, сданном в камеру хранения на вокзале, так что направления нашим передвижениям задавал Алеша, он удивительно точно ориентировался, изучив накануне Гугл Мапс. И первым делом, после того, как концептуально выпили кто чай, кто кофе в числе первых клиентов Макдональдса на Маршалковской, заодно узнав новое польское слово paragon, принесло нас в Саксонский сад, в утреннем тумане и под легкий дождик (была в прошлом веке такая песня как раз, «Веселые ребята» исполняли: «На Варшаааву! на Варшаааву! На Варшаааву пааадает дождь»), и с первых шагов стало ясно, что самая верная примета столицы Польши, — чем она явственно отличается от столицы Гедимина, — обилие сорок, а также воробьев, галок, голубей, уток и павлинов. 

Architektura wojskowa

В небесной канцелярии так уж было расписано, что в эти дни как раз исполнялась 91-я годовщина Чуда на Висле, и тут вам плита в память встречи Юзефом Пилсудским победоносных польских войск, спасших тогда Европу от коммунизма; плита во время Второй мировой войны сгинула и восстановлена в 1993 году. Для туристов, путешественников и странствующих энтузиастов полезно, наверное, знать, что парк был заложен на рубеже XVII и XVIII веков королем Августом II Сильным, мне грешному знакомым главным образом по роману Крашевского «Графиня Козель», что это — один из самых старых парков в Польше, что королевский парк в 1727 году был открыт для публики. В красоте и ценности деревьев и кустов мало что смыслю; на разглядывание барочных скульптур Венеры, Юпитера, аллегорических времен года (Зиму изображает бородатый мужик), то ли муз, то ли аллегорий, например, Истории, Музыки и Географии, или специально Архитектуры военной, а также разных добродетелей времени не жалко, оно того стоит. 

Солнечные часы

Задним числом узнал, что скульптур 21 и автор их — Йохан Георг Плерш (он же Ян Ежи Плерш). Еще попались там солнечные часы, со своей особой историей: Антоний Магер завещал тысячу злотых на сооружение солнечных часов (компаса) в публичном месте, 25 лет деньги пролежали в банке, пока в 1863 году на каменной подставке А. Сикорского не была установлена конструкция Якуба Пика. Потом еще несколько солнечных часов встретилось, одни на доме, другие в Лазенках, потом в Гданьске тоже, кажется, парочка. Часы, впрочем, можно и не заметить в соседстве с ампирным Большим фонтаном (Генрик Маркони, он же Энрико Маркони; 1853 или 1855); кто бы мог подумать, что чаша на ноге, оказывается, отлита из чугуна. А дельфины цинковые.

Fontanna Wielka

Клумбы с цветами, фонтаны и статуи венер и добродетелей в соседстве с военно-патриотическими объектами где-нибудь в другом месте, может быть, диссонировали б, но в Варшаве лебеди и клумбы рядом с чем-нибудь из области Пилсудского и Армии Крайовой плюс что-то про Иоанна Павла II совершенно нормально, так что где ж еще и быть Могиле Неизвестного Солдата, как не на выходе из Саксонского парка, на краю ровной, гладкой, просторной площади Пилсудского, где до войны стоял Саксонский дворец.

Grób Nieznanego Żołnierza

Могила Неизвестного Солдата, как скульптуры в парке и все остальное — послевоенная реконструкция; памятные таблицы на колоннах менялись и те, что мы видели — с 1990 года, с названиями битв польских воинов, включая Грюнвальд, Оршу, Кирхгольм (это когда наш Ян Кароль Ходкевич, воспитанник славной нашей же Alma Mater Vilnensis, беспрецедентным маршем в два дня привел свое войско от Дерпта к Кирхгольму и там часа за то ли четыре, то ли восемь мастерски разгромил трехкратно превосходящих в численности шведов), Смоленск и Бородино в 1812, Вильно в 1794, 1919 и 1920, Динабург в январе 1920 и проч. Мы оказались единственными свидетелями ритуала смены почетного караула. Вообще говоря, вообразите, как при любой погоде, независимо от того, смотрит кто или никто не видит (по правде, Могила Неизвестного Солдата и площадь контролируют камеры командования варшавского гарнизона, оно тут по соседству располагается, и рядом, конечно, памятник Юзефу Пилсудскому, — да красивее об этом даже не догадываться), но каждый час одинаково церемониально шагают солдаты репрезентационного батальона Войска Польского в парадных мундирах, — в самом таком незаинтересованном действии есть нечто назидательное. 

Смена караула

Дальше все шло как по плану — Краковское Предместье со своими палацами и памятниками (навороченный помпезный Адам Мицкевич Ларисе не понравился), Зыгмунтовская колонна на Замковой площади и удивительно непропорциональные статуи апостолов в нишах фасада костела Святой Анны, прилегающие улочки, Сирена на Рынке Старого Города и ресторан, гордо носящий имя варшавского василиска, Пивна, Фрета и Длуга, сад Красинских и т. п., что, конечно, по обыкновению снимал с научными целями (вдруг да пригодится статьи в Википедии иллюстрировать) и без особого разбора загрузил пока куда надо, а без всякого плана специальным бонусом попался внезапный Арвидас Юозайтис с сыном в «Золотых террасах», куда мы зарулили в рассуждении чего бы покушать, а потом еще, по специальной рекомендации Лары Л., Лазенки с невероятным шоу павлинов и парк Уяздовский с утками, галками и голубями.

Фрэнк Заппа и василиск

Мыслитель (1910)

Laimikis о виленском василиске:
Странный город этот Вильнюс: хотя пару сотен лет тому назад в Вильнюсе жил последний василиск Европы, памятник поставили Фрэнку Заппе.

Оригинал: 

Keistas miestas tas Vilnius: nors prieš porą šimtų metų

Vilniuje gyveno paskutinis Europos basiliskas,

paminklą pastatė Frankui Zappai.

От разгадывания этой загадки можно ли обронзоветь и стать похожим на произведение Юозаса Зикараса? Подумай об этом! 

Лукишская площадь 8 августа с. г.

Живешь как в лесу, а между тем, оказывается, луна полнеет, а российские власти в 1817, 1837 и 1875 годах разрабатывали планы приведения в порядок Лукишской площади.

Упаковка ветра на Лукишской площади

Ни один из них, однако, осуществлен не был. От души хотелось бы пожелать, чтобы та же участь постигла проект реконструкции площади, о котором писалось в Дельфи чуть не с полгода тому назад, – в общепринятой среди нынешних балбесов от урбанистики манере замостить все живое, чтоб аж страшно было б подходить (вместо того, чтобы дать нынешним аллеям засориться травой, одно-другое дерево, кусты там какие-нибудь сами вырастут, была бы уютная лужайка поваляться на досуге). В 1861 году (при генерал-губернаторе В. И. Назимове; а кто был губернатором, не помню, но это-то скорее губернаторской заботой было) площадь кое-как разровняли, над оврагами перекинули мостики (Jonas Jurkštas, Rimantas Zizas. Lenino aikštė. Lietuvos TSR istorijos ir kultūros paminklų sąvadas. 1: Vilnius: Vyriausioji enciklopedijų redakcija, 1988. P. 321). Там, где по соседству были рынки с торговлей главным образом дровами (допустим, дровяной рынок) и зерном (зерновой рынок, что ли?), по ту сторону Георгиевского проспекта, то ли в 1890 году, как писали Юркштас и Зизас (но я бы им так уж безоговорочно не доверял), то ли в 1897–1899 годах, построили Дворец правосудия, где помещались Судебная палата, Окружной суд, Прокурорский надзор и тому подобные заведения (Георгиевский пр. 36). 

Дворец правосудия (воон там, из-за дерева выглядывает)

Проектировал его академик архитектуры (1885) Василий Агафонович Пруссаков (1854 – между 1918 и 1924), воспитанник Академии художеств (1871–1876), автор проектов судебных зданий во многих городах России, а на месте по его эскизам и проекту сооружали Михаил Прозоров и инженер Леонид Виннер. Освятили, между прочим, 13 октября 1899 года, а откуда извлек эти сведения, не помню, как и виленских губернаторов. К тому первоначальному зданию уже перед самой Первой мировой войной были пристроены пристройки, а тут война, а там исторические перипетии – и в здании располагались учреждения немецких оккупационных властей (1915–1918), литовской комендатура (1918), комиссариаты и ревтрибунал большевицкого правительства (1919), суды Виленского воеводства (1920–1939), Вильнюсское управление НКВД и следственная тюрьма (1940–1941), гестапо и СД, тюрьма, казарма зондеркомманды (1941–1944), подразделение НКГБ (МГБ, КГБ) Литовской ССР и следственный изолятор (1944–1991), – и еще помню то время, когда Ленин рукой своею прямо туда всем путь показывал. А рядом в 1903 году выросло здание Мариинской женской гимназия, где потом консерватория была, а ныне Литовская академия музыки и театра, здание по проекту тоже петербургского архитектора А. К. Красовского. 

Башни костела Иакова и Филиппа

С севера площадь натурально ограничивали костел Св. Иакова и Филиппа с монастырскими зданиями, с западной стороны – Торгово-промышленная палата (ага, Михаила Прозорова проект, 1903) и построенное полвека спустя, в 1956 году, по проекту Льва Казаринского, здание сперва Совета министров, а ныне Министерства иностранных дел, с восточной – жилые дом рубежа прошлого и позапрошлого веков. Ну, что в те еще годы на Лукишской площади ярмарки проходили, это известно. А где ярмарки, там и балаганы всяческие, цирк, например; тот же Прозоров проектировал деревянное, не сильно долговечное здание для такого цирка. В цирке, как положено, между представлениями революционные трудящиеся свои революционные митинги устраивали.

Упаковка ветра с дитем на груди

По соседству где-то тут были какие-то кожевенные фабрики, кожевники то и дело бастовали и тут же на площади тоже митинги устраивали. А в перерыве между митингами в цирке шли цирковые представления, их солидные люди посещали, например, губернатор Виктор фон Валь. Вот он в мае 1902 года, еще до 1905 года далеко, а поди ж ты, выходил из цирка, а тут к нему революционный человек подскочил и выстрелом из револьвера в упор попал в левую руку. Губернатор повернулся, и революционный человек попал ему в правую ногу. Губернатор пошатнулся, чины полиции и публика повалили стрелявшего на землю, тот еще раз успел выстрелить в воздух, пока его обезоружили, и оказался при дознании мещанином Ковенской губернии Гиршем Лекертом. Если он в самом деле был ковенским, так это только подтверждает старые мои подозрения, что от ковенских нам, виленчанам, только беспокойства и неприятности (для уроженца Эйшишек это ответственное заявление). 

Упаковка ветра

Потом в 1940–1941 и 1944–1952 годах Лукишская площадь называлась площадью Советской. А дальше уж дело известное: радикальная реконструкция по проекту ленинградского архитектора Владисловаса Микучяниса (1913—2000), статуя Ленина (отлитая в 1952 копия статуи 1940 года для Воронежа, работы Николая Томского) высотой в 3,70 м, на постаменте высотой 7,35 м, облицованном камнем, стыренным коммунистами с памятника князю Щербатову на Евфросиниевском кладбище, а ныне, ясное дело, ни статуи, ни постамента, статуя в Грутасе, и куда делась облицовка в независимой Литовской Республики, остается только гадать. 

С тех пор ни ярмарок, ни митингов на Лукишской площади не происходит, только в сезон, между маем и сентябрем, через понедельник – burbuliatorius и упаковка ветра (подробности и свежие новости у тех, кто это затеял), об этом 24-м бурбуляторе с симпатичной датой 08.08 уже написал в одном месте, но запал еще не прошел, да и фотографии, какие бы там они ни были, не все еще опубликовал, а сколько ж можно их хранить на карточке или, тем более, на диске, чай не резиновые. В отличие от интернетов.

Фотографирование с футбольными целями

Фото Алексея в домашних условиях, для футбола

Найди четыре разницы. Или пять, или даже семь, а то, глядишь, и все восемь.